Гарпун для Акулы [= Живой щит ] - Сергей Зверев

Обмолвившийся покосился на Святого. Он был исполнителем, и лишнего ему говорить не полагалось. Святой сидел, как аршин проглотил. Ни единый мускул не дрогнул на его лице.

«Ясенево — штаб-квартира Первого Главного управления Комитета госбезопасности Как они теперь называются?

Служба внешней разведки, кажется… Так вот куда, ребята, вы нас притаранили, — слова воровского жаргона сами по себе вплетались в мятущиеся мысли Святого. — К чему такая честь? Скромная персона находящегося в федеральном розыске преступника в святая святых разведывательного центра… Вербовать меня собрались?! Послужить Отечеству будут призывать… Попали мы из огня да в полымя…»

Серегин и его почетный эскорт покинули кабинет. Святой остался один.

«Так-так-так… Ясенево… — Святой барабанил пальцами по столу. Его одиночество затянулось. — В Афган или Чечню, может, обратно отправят… Соглашусь, ей-богу, соглашусь! Постой, а с кем ты там воевать собрался? Войска вывели… Тьфу, бред какой-то в голову лезет! Что же они меня маринуют?! Час штаны протираю, и никого нет. Где в ПГУ учебка была? Балашиха… точно… Балашихинский учебный комплекс восьмого отдела управления „С“…»

— Товарищ Рогожин, проснитесь! — раздался над ухом требовательный голос.

От неожиданности Святой вскочил.

— Прикемарил минутку! Разморило на солнце! — виновато улыбнулся Святой.

Так же открыто улыбнулся холеный мужчина с аккуратным пробором, разделяющим светлые редеющие волосы, зализанные на висках. Переносицу мужчины перечеркивала розовая бороздка — след от очков. Запах дорогого одеколона приятно защекотал ноздри.

— Давайте знакомиться, Дмитрий Николаевич… — сказал представительный господин и улыбнулся еще шире.

— Я вижу, мне представляться незачем! Фамилия моя вам известна, как, впрочем, наверняка и подробная биография, вплоть до цвета кала в раннем детстве!

— К чему, Дмитрий Николаевич, плоский юмор! Похохмим после работы! Вы уже догадались, где находитесь?

— Примерно…

— Я определю ваше местонахождение предельно точно — центральный комплекс Ясенево Службы внешней разведки России, кабинет начальника управления… Хотя моя должность вам мало что объяснит.

Святой отреагировал без энтузиазма:

— Раньше ваша «фирма» называлась Первым управлением… Хм… Многое переменилось на Руси. Послушайте, к вам все-таки как обращаться?

— Генерал-майор Федченко Матвей Федорович, — отрекомендовался полководец невидимого фронта. — Надеюсь, Дмитрий Николаевич, мы найдем с вами общий язык. Кстати! — Он повел рукой, освобождая из-под манжета белой рубашки массивные часы. — Пора пообедать! Большие дела на пустой желудок начинать негоже!

Генерал опять приклеил к своему лицу бодрую голливудскую улыбку, но темные круги под глазами свидетельствовали о бессонных ночах и хронической усталости.

С подносом, прикрытым накрахмаленной салфеткой, в кабинет вошла женщина, одетая до безобразия безвкусно.

Растянутый свитер из ангорки ярко-оранжевого, апельсинового цвета был весь в скатавшихся шариках шерсти. Тощая шея торчала из широкого ворота, к которому была приколота рыночная пластмассовая брошка.

Нагибаясь, чтобы снять с подноса посуду и поставить ее на стол, женщина коснулась волосами щеки Святого. Она не отпрянула, как сделала бы на ее месте любая другая, а продолжала громоздить пластмассовые одноразовые тарелки, стаканы, бутылки с минеральной водой. Святой попытался деликатно отодвинуться, но она не обращала на это внимания.

— Наташа, спасибо! Мы сами справимся, — отпустил неловкую и несимпатичную сотрудницу генерал. — Кухня у нас средняя, — продолжал он, срывая фольгу с запечатанных судков. — Полуфабрикаты разогреты в микроволновке, буфетная стряпня. На приличную столовку наскрести не можем. Это наша-то контора! Гостили американцы, так не поверите, у председателя комиссии конгресса по разведке чуть заворот кишок не случился после нашего ленча! А мы ничего, едим и нахваливаем!

Федченко заливисто расхохотался, теребя пакетик с дешевым одноразовым столовым набором.

— Ну-с, приступим к трапезе! — потер ладони хозяин кабинета и распотрошил целлофановую упаковку. — Да вы наворачивайте, Дмитрий Николаевич. Голод — плохой советчик, а у меня к вам… — Матвей Федорович запнулся, не решаясь назвать свое предложение заманчивым. — В общем, разговор у нас будет долгим и серьезным.

Еда Святому показалась абсолютно безвкусной. Он через силу глотал стандартный набор, а в голове вертелась крылатая кинофраза: «Какая гадость эта ваша заливная рыба». Затем мысли перешли на хозяина кабинета: «Лопаешь ты, Матвей Федорович, неаккуратно, все на подбородке остается! Неужели в славном краснознаменном институте имени вашего шефа и третьего с конца генсека этикету не учили?

Как же ты не засветился на светском приеме где-нибудь в Лос-Анджелесе или Лондоне, ведь вкушаешь пищу, точно изголодавшаяся колхозная хавронья. Святой не мог преодолеть неприязни к этому жующему человеку, бесцеремонно вторгающемуся в его жизнь, говорящему многозначительными намеками, улыбающемуся фальшивой улыбкой бездарного провинциального актера. — Какую работенку припасли вы для меня? Что станет платой? Реабилитация, как при Хрущеве? Бюст на родине героя? Ну и взгляд у тебя, генерал! Как у того боярина из анекдота, что якобы изобрел рентген. Но мою шкуру им не просветить, задубела она в Афгане и Чечне, в тюрьме и психушке. Любите, ох любите вы жар чужими руками загребать! Напортачили вы где-то, ребята, по-крупному, вот и понадобился разгребатель грязи.

Что же, я кандидатура подходящая. Мирных профессий не имею. В биографии армия, война да зона. Подходящий экземпляр… До дыр, наверное, мое досье зачитал, шероховатости выискивал. Знаете, Джеймсы Бонды ясеневские, на патриотических струнах сейчас не разыграешься, полопались они в душах многих, порвали их скоты типа Банникова».

— Дмитрий Николаевич, вы абсолютно правы, что сердитесь на меня! внезапно произнес Федченко, словно и впрямь насквозь его видел. — Но постарайтесь подавить лишние эмоции. Обстоятельства бывают сильнее нас.

Матвей Федорович скомкал салфетку движением раздраженного человека. Его напускная приветливость улетучилась.

— Наберитесь терпения, Рогожин, — в голосе генерала зазвенел металл, и запомните: все, что вы здесь услышите, составляет строжайшую государственную тайну. Ее разглашение карается законом. Позже вы подпишете обязательство хранить молчание. — Федченко сделал паузу для глотка кофе, и Святой услышал, как зубы генерала прикусили край чашки. — От присяги, товарищ старший лейтенант, вас никто не освобождал, от клятвы солдата спецподразделения тоже. — Федченко буравил Святого глазами-ледышками, в глубине которых, однако, проскальзывала растерянность. — Ваши сослуживцы, между прочим, это хорошо усвоили.

— Кого вы имеете в виду? — подался вперед Святой.

— Позднее… об этом позднее! — остановил его генерал.